Босиком по траве  - Эми Хармон

– Зачем ты здесь, Сэмюэль? – Я скрестила руки на груди и с вызовом вздернула подбородок. – В смысле… зачем ты вернулся в Леван? Столько времени прошло – семь лет. И вот ты зачем-то возвращаешься сюда. Не сомневаюсь, мы с тобой вполне могли бы снова стать друзьями… но какой в этом смысл? Ты ведь скоро уедешь.

– Бабушка с дедушкой постарели. Я должен о них позаботиться. – Наклонив голову набок, он прищурился. – А что, ты думала, что я не вернусь?

– Вовсе нет. Вообще-то я ждала, что ты вернешься намного раньше. Где ты был? Чем ты был занят? Просто… тебя так долго не было! – Так, погодите, а это откуда взялось? Я покраснела и прижала ладони к щекам, сгорая от стыда. После нашей встречи под дождем я сама себя не узнавала. Уже во второй раз я делала то, что для меня было совсем нетипично: говорила, не подумав, действовала под влиянием эмоций.

– Я до сих пор храню твои письма, – тихо произнес Сэмюэль.

– Как же много я тебе писала! – выпалила я и тут же поморщилась. Похоже, я просто разучилась держать язык за зубами. – Но на то Рождество ты приехал и заявил, что перерос нашу дружбу… и я решила, что пора перестать выставлять себя полной дурочкой. – Я неловко умолкла, заправляя за ухо прядку волос.

Сэмюэль смотрел в сторону, будто и вовсе меня не слышал.

– Даже тогда, в лагере, я понимал, что поступаю неправильно. Но продолжал писать тебе. Тогда я не мог иначе. Ты была мне необходима. – Его голос звучал низко, а глаза посмотрели на меня с безжалостной искренностью. – Но ты была совсем юна, а наши чувства развивались слишком бурно. Порой я мысленно называл тебя своей девушкой. Потом я вспоминал, что ты намного младше, и мне становилось стыдно. Один из моих товарищей в снайперской школе спросил, когда я покажу им твою фотографию. Я не рассказывал им о тебе, но ведь письмами я обменивался только с тобой. Я почувствовал себя последней мразью. Девятнадцатилетний парень шлет письма четырнадцатилетней девочке! Я понял, что могу тебе навредить. Тебе нужно было время, чтобы повзрослеть, да и мне тоже. У меня были задачи, и я их выполнил. – Его глаза сузились. – И теперь я подумал, что, возможно, пора вернуться.

Сэмюэль словно подразумевал, что я была одной из причин его возвращения. У меня во рту пересохло. Я откашлялась.

– А когда ты уедешь – что тогда?

Я сама не понимала, какого ответа жду, и снова почувствовала себя дурочкой. Он задумчиво посмотрел на меня, не говоря ни слова, и я выругалась про себя. Ну и пусть уезжает. Что с того? Что со мной не так? Словно мне опять тринадцать лет. Меня бесило, что из-за Сэмюэля я чувствую себя такой уязвимой. Я подняла велосипед, бросила книгу в корзинку и уселась на сиденье, обернув юбку вокруг ног, чтобы подол не попал между спиц. Сэмюэль молча смотрел на меня. Я уехала, не оборачиваясь.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я, как обычно, встала рано, надела кроссовки, шорты и футболку и завязала волосы в хвост. Потом сунула в рот кусок шоколадного торта, запила молоком и вышла на улицу. На коврике перед дверью я обнаружила большой конверт из крафтовой бумаги, на которой ровными крупными буквами было написано: «ДЖОЗИ». Я подняла его и покрутила в руках: конверт был тяжелый. Я попыталась понять, что внутри. Мне должны были прийти кое-какие книги с нотами для новых учеников, но на этой посылке не было ни адреса, ни марок. Кто-то положил ее на коврик сегодня рано утром или даже вчера поздно вечером.

Терзаемая любопытством, я распечатала упаковку и вытащила ее содержимое. Это была стопка запечатанных стандартных белых конвертов, и на всех значилось мое имя, написанное все тем же ровным почерком, что и на крафтовой бумаге. Я села на качели и выбрала один конверт. На обратной стороне я обнаружила надпись «19 августа 1999 года». Я взяла следующий – на нем была другая дата. Я быстро перебрала конверты и увидела, что они сложены в хронологическом порядке. Внезапно я поняла, что это. Первый конверт датировался 5 июня 1999 года – то есть примерно год после того, как Сэмюэль уехал из Левана.

Мое сердце громко колотилось, а кровь в жилах похолодела. Я распечатала верхний конверт дрожащими руками. В этом письме повествование продолжалось как раз с того места, где оно оборвалось, когда послания от Сэмюэля перестали приходить. Он писал, как тяжело ему сдержаться и не ответить мне, и постоянно умолял его простить. Сэмюэль написал мне несколько десятков писем. Большинство датировались первым годом его молчания. Наверное, тогда ему было особенно одиноко. Но и в последующие годы эти послания продолжались. Одно было написано 11 сентября 2001 года. Помню, когда произошла атака на башни-близнецы, я подумала о Сэмюэле: где он сейчас? Отправят ли его воевать? Когда США вторглись в Ирак, я смотрела телевизор и думала, нет ли Сэмюэля в числе первых морпехов, оказавшихся на войне. Получается, он в те моменты тоже вспоминал обо мне.

Я прочитала несколько писем, стоя на крыльце. Сэмюэль побывал в стольких местах и так много всего сделал! Он рассказывал мне о прочитанных книгах. Я заметила, что многие из них я когда-то читала, зато о других даже не слышала. В письмах часто сквозило одиночество, но его скрашивала уверенность в себе и знание цели. В итоге я махнула рукой на пробежку и пошла обратно в комнату. Успею еще побегать. Сейчас мне нужно было наверстать упущенные годы.

* * *

Через несколько дней я в очередной раз вышла во двор ранним утром. Дверца хлопнула у меня за спиной, но я не боялась разбудить отца: он уже встал и возился с лошадьми. Я втянула воздух носом, надеясь уловить запах осени, но, увы, чувствовалось лишь запоздалое лето. Я наклонилась, перевязала шнурки кроссовок и пошевелила пальцами ног.

Я выбралась на дорогу и взглянула на родные горы, освещенные рассветными лучами. С глубоким вдохом я подняла руки над головой, потягиваясь, выгибая позвоночник и разминая тело, затекшее после сна.

– Ты прямо как Меняющаяся Женщина, которая приветствует Солнце, – раздался голос слева от меня.

Вздрогнув, я уронила руки и резко повернулась.

– Ой! Сэмюэль! – воскликнула я. – Ты меня напугал!

– Я же коварный индеец. Нападаю исподтишка. Я посмотрела ему в лицо. Такие слова он вполне мог бы сказать и в восемнадцать, но с горечью. А сейчас Сэмюэль просто улыбнулся и пожал плечами. На нем были выцветшие джинсы и ковбойские сапоги. Черная футболка с белой надписью «Semper Fi»[24] плотно облегала его мощные плечи и грудь. Темные волосы, по-военному короткие, стоящие торчком, были влажными, как будто Сэмюэль только что вышел из душа. Он был похож на моего старого друга Сэмюэля – и в то же время нет. Много месяцев после его отъезда я каждый вечер плакала перед сном, не желая, чтобы кто-нибудь узнал, как страдает без него мое юное сердце. Я ужасно скучала. У меня, в принципе, было мало друзей, и я понимала, какая это редкость – найти поистине родственную душу. Когда он оставил меня во второй раз, я злилась и обижалась, поэтому изо всех сил старалась не думать о нем. Воспоминание об этом заставило мое сердце сжаться, и я тут же переключила внимание на Сэмюэля, который стоял передо мной в настоящем.